Владимир Иванович Даль — русский писатель, энтограф, собиратель фольклора, военный врач и чиновник. В первую очередь он известен как составитель легендарного «Толкового словаря живого великорусского языка». Однако мало кто знает, что в свое время словарь считали лишь одним из его чудачеств, а сам Владимир Иванович до самой смерти не был доволен своим детищем, постоянно дорабатывая и дописывая его.
Детство
Даль родился в 1801 году в поселке Луганский завод. Именно название родного края и послужило источником для его будущего писательского псевдонима — Казак Луганский. Его отец, Иоганн Христиан Даль, был датчанином, он свободно владел русским, а заодно и немецким, английским, французским, идишем, латынью, греческим и древнееврейским языками, занимался богословием и медициной. Именно поэтому Даля-старшего и пригласила в Россию сама императрица Екатерина II, искавшая полиглота и лингвиста на должность библиотекаря. В России он женился на обрусевшей немке Марии Фрейтаг, которая также свободно владела пятью языками, занималась переводами и русской литературой. Неудивительно, что с такими родителями Даль получил прекрасное домашнее образование, с детства увлекался чтением и русским языком.
Разносторонняя личность
Однако его интересы никогда этим не ограничивались. За свою жизнь Владимир Иванович успел перебрать немало профессий.
В 11 лет Даль начал обучение в Морском кадетском корпусе, по окончании которого был определен мичманом на Черноморский флот Российской империи. Очень скоро у него обнаружилась морская болезнь, но Даль все равно был вынужден отслужить несколько лет «в наказание за казенное воспитание». Распрощавшись с морем, он решил пойти по стопам отца и поступил в 1826 году на медицинский факультет Дерптского университета. Здесь Даль завел дружбу с будущим знаменитым хирургом Николаем Пироговым, который очень высоко оценивал успехи Даля при проведении операций, называя его «человеком на все руки». Неудивительно, ведь Владимир Иванович мог свободно оперировать как правой, так и левой рукой.
В 1828 году, с началом Русско-турецкой войны, досрочно сдав экзамен на доктора медицины и хирургии, Даль отправляется на фронт. Новоиспеченному военному врачу приходится работать до изнеможения: по воспоминаниям его дочери Екатерины, он часто засыпал прямо на раненом, которого только что прооперировал. Позже Даль участвует в польской кампании, а по окончании войны поступает ординатором в Санкт-Петербургский военно-сухопутный госпиталь. В столице он становится известен как опытный окулист и проводит более 40 операций только по одному удалению катаракты.
Позднее, оставив хирургическую практику, Владимир Иванович на всю жизнь сохранил свое увлечение офтальмологией и пристрастие к гомеопатии. Известно, что первоначально Владимир Иванович не воспринимал гомеопатию всерьез и даже написал критическую статью на Самуила Ганемана — ее основателя. Однако после того, как одного из его близких родственников, считавшегося безнадежным больным, смог излечить врач-гомеопат, Даль начал усиленно изучать и даже пропагандировать этот вид альтернативной медицины. Он стал автором первой русской статьи в защиту гомеопатии.
Во время подавления Польского восстания Далю удалось отличиться несвойственным для врача способом. Поскольку в распоряжении войск тогда не было инженера, ему пришлось самому навести, а затем и разрушить мост через Вислу для переправы генерала Ридигера. За самоуправство Владимир Иванович получил выговор от начальства, но позже по приказу императора Николая I был награжден орденом.
Конечно же, с ранних лет Даль увлекался и писательством: в детстве сочинял стихи, а в годы студенчества развлекал одноклассников забавными рассказами. Его первая книга «Русские сказки… Пяток первый», изданная в 1832 году, принесла Владимиру Ивановичу известность в литературных кругах столицы и чуть было не послужила ему пропуском на соискание ученой степени доктора филологии. Помимо множества статей и повестей Даль написал несколько учебников по зоологии и ботанике и ряд «физиологических очерков».
Владимир Иванович около восьми лет служил в Оренбурге чиновником особых поручений при военном губернаторе, а после заведовал особой канцелярией министра внутренних дел. Работа эта оказалась настолько напряженной и изматывающей, что через пару лет Владимир Иванович сам попросил перевести его в управляющие удельной конторой в Нижнем Новгороде. Эта должность была фактически сильным понижением, но давала возможность Далю завершить его многолетнюю работу по собиранию русских слов и пословиц.
Дело всей жизни
Интерес к фольклору проснулся у Даля еще в детстве. Известно, что свое первое слово для будущего «Толкового словаря живого великорусского языка» он записал совсем юным на пути в Морской кадетский корпус. И чем бы он ни занимался в дальнейшем, непременно уделял внимание своему увлечению — сбору уникальных образцов «богатства народной речи». Владимир Иванович рассказывал, что «не пропустил дня, чтобы не записать речь, слово, оборот на пополнение своих запасов». Немало этому способствовала его походная жизнь, путешествия и разъезды. Даль был уверен, что, «сидя на одном месте, нельзя выучиться по-русски». А как еще лингвист-самоучка смог бы в одиночку собрать столь обширный материал — более 200 тысяч слов и 37 тысяч пословиц и поговорок? И не только их! Многое из собранного Далю просто не хватило сил обработать, поэтому свои записи народных сказок он передал фольклористу Александру Афанасьеву, тексты песен — Петру Киреевскому, а коллекцию лубочных картинок — Императорской публичной библиотеке.
Слово «великорусского» в названии своего словаря Даль писал с одной буквой «с». Он считал, что двойное «с» в слово «русский» принесли поляки, а на Руси оно писалось с одной буквой. Историки-лингвисты опровергают эти суждения Даля, говоря о том, что слово «русский» имеет греческие корни и удвоенную согласную. Соответствующее исправление в словарь внесли лишь в начале ХХ века при работе над его третьим изданием.
Собранные за 53 года слова Даль объединил по принципу «очевидной семейной связи и близкого родства» и потратил немало времени на оформление и корректуру издания. Первый выпуск своего словаря, опубликованный в 1863 году, он вычитывал 14 раз. А всю последующую жизнь посвятил его дополнению и улучшению. Однако дело всей жизни Даля было встречено современниками довольно прохладно. Несмотря на награждение Владимира Ивановича премией Академии наук, медалью Русского географического общества за словарь и активную полемику в печати, «Толковый словарь живого великорусского языка» воспринимали скорее как одно из чудачеств Даля наряду с другими его непрактичными увлечениями вроде спиритизма, гомеопатии и игры на губной гармошке. О том, какую огромную роль словарь Даля играет для русской культуры, заговорили уже поcле его смерти. К словарю обращались такие знаменитые деятели русской словесности, как Есенин, Пастернак, Мандельштам, Набоков, а на его основе составлялись практически все последующие русские словари.
Даль дважды использовал в словаре иллюстрации, опережая похожие начинания сегодняшних лексикографов. Так, в статье «Шляпа» нарисовано, как можно отличить типы шляп по их силуэту, а в статье «Говядина» мы видим корову, разделенную на части, принятые у мясников.
Сам Владимир Иванович относился к своим трудам довольно критично, он постоянно сетовал: «Это не словарь, а запасы для словаря; скиньте мне 30 лет с костей, дайте 10 лет досугу и велите добрым людям пристать с добрым советом — мы бы все переделали, и тогда бы вышел словарь!». Известно, что даже умирающий Даль, будучи прикован к постели, попросил дочь внести в сборник четыре новых слова, услышанные невзначай.
Даль и Пушкин
Владимир Иванович был близок с Жуковским, Крыловым, Гоголем, дружил с Пушкиным. Интересны обстоятельства знакомства Даля с Александром Сергеевичем. Когда первый сборник «Русских сказок» наделал шума в столице, Даль взял экземпляр своей книги и пошел сам представляться поэту. «Взяв мою книгу, — вспоминает он, — Пушкин открывал ее и читал с начала, с конца, где придется, и, смеясь, приговаривал: «Очень хорошо».
Они быстро сошлись на общей любви к сказкам и «народному языку». Пушкин высоко ценил и поддерживал работу Даля над словарем, в свою очередь Даль помогал Пушкину собирать материалы о Пугачеве для «Истории Пугачевского бунта» и «Капитанской дочки». Известна «Сказка о Георгии Храбром и волке», которую Пушкин рассказал Далю, гостя у него в Оренбурге. Позднее Владимир Иванович напечатал ее, не забыв упомянуть в примечании и поэта.
О трагической дуэли Пушкина Даль узнал 28 января и, находясь в то время в Петербурге, тут же кинулся к дому на Мойке. Владимир Иванович до самого конца был рядом с другом и собственноручно закрыл глаза умершему. Воспоминания о часах, проведенных рядом с раненым поэтом, мы можем почерпнуть из записок Даля: «Я подошел к болящему, он подал мне руку, улыбнулся и сказал: «Плохо, брат!». Я приблизился к одру смерти и не отходил от него до конца страшных суток». В эти часы Пушкин часто просил Даля держать его за руку и подарил другу на память перстень с изумрудом, который служил поэту талисманом. Этот заветный дар Владимир Иванович хранил всю жизнь, а в 1950-е перстень вернулся обратно на Мойку в музей-квартиру Пушкина.
М.О.Скворцова