Российский композитор Сергей Прокофьев оставил в истории не только оперы, балеты и симфонии мирового значения. Он создал особый музыкальный язык — новаторский и ни на что не похожий. Музыкальные работы Прокофьева не всегда принимались публикой сразу. А как иначе, ведь композитор писал не для «здесь и сейчас», а с прицелом на будущее.
Сережа — вундеркинд
Сергей Прокофьев родился в селе Сонцовка Екатеринославской губернии (сейчас это Донецкая область Украины) 23 апреля 1891 года. Отец композитора Сергей Алексеевич работал управляющим в имении своего однокурсника по сельскохозяйственной академии, а мать Мария Григорьевна вела хозяйство. На досуге Мария Григорьевна много музицировала. Ее увлечение музыкой сыграло решающую роль в жизни будущего композитора. Об этом Прокофьев сам написал в своей биографии: «От рождения я слышал Бетховена и Шопена и в 12 лет помню себя сознательно презирающим легкую музыку. Когда мать ждала моего появления на свет, она играла до шести часов в день: будущий человечишка формировался под музыку». Осваивать фортепиано Сережа тоже начал под руководством матери. Интересно, что у Марии Григорьевны был свой подход к развитию способностей сына. Прокофьев вспоминал: «К моему музыкальному развитию мать относилась с большим вниманием и осторожностью. Главное, поддержать в ребенке интерес к музыке, и, сохрани бог, не оттолкнуть его скучной зубрежкой. Отсюда: на упражнения как можно меньше времени и как можно больше на знакомство с литературой. Точка зрения замечательная, которую надо бы, чтобы мамаши помнили».
Способности к сочинительству у Прокофьева проснулись очень рано — свою первую пьесу для фортепиано мальчик сочинил в пять с половиной лет, а в 9 лет им была написана опера «Великан». Мария Григорьевна поняла, что ее преподавательские таланты исчерпаны. Во время поездки в Москву юное дарование привели на прослушивание к композитору Сергею Танееву. Танеев был очень впечатлен и договорился с легендарным музыкальным педагогом Рейнгольдом Глиэром об уроках композиции с Прокофьевым.
В петербургскую консерваторию Сергей Прокофьев поступал с двумя папками своих сочинений. В 1909 году он окончил консерваторию как композитор, а в 1914 — как пианист. На выпускном экзамене Прокофьев исполнил свой Первый фортепианный концерт и был удостоен почетной премии имени А.Г.Рубинштейна.
Музыкальный футурист
Первое выступление Прокофьева состоялось в 1908 году на концерте петербургского кружка «Вечера современной музыки». Рецензенты отметили несомненный талант, экстравагантность и необузданную фантазию молодого композитора. Страсть к придумыванию новых созвучий — это вообще особенность музыкального почерка Прокофьева. Причем курс на усложнение материала композитор взял сознательно еще в юности. Вот как он вспоминает одну знаменательную беседу с Танеевым: «Когда в возрасте 11 лет я показал ему симфонию, сочиненную под руководством Глиэра, Танеев похвалил, но заметил, что больно уж простовата гармония… И тут же засмеялся. Это меня задело. Не то что я разревелся или провел бессонную ночь, но где-то в глубине засела мысль, что гармония простовата. Когда уже лет 18-ти я показал ему мои четыре этюда, С.И. спросил, почему в некоторых местах такое нагромождение гармонических последовательностей. Я напомнил ему о разговоре, бывшем несколько лет назад. С.И. не без юмора схватился за голову и воскликнул: «Неужели это я толкнул вас на такой путь?!».
С выбранного пути Прокофьев не сворачивал, даже когда публика его не принимала. Во время премьеры Второго фортепианного концерта в 1913 году некоторые слушатели демонстративно покинули зал — слишком диким и футуристическим показалось им произведение. Правда, самые дальновидные поклонники музыки поняли, что автор просто опередил свое время. Критик Вячеслав Каратыгин писал: «Публика шикала. Это ничего. Лет через 10 она искупит вчерашние свистки единодушными аплодисментами по адресу нового знаменитого композитора с европейским именем!». Так оно и случилось. В конце XX века концерт стал частью мирового музыкального наследия. Знаменитый пианист Святослав Рихтер включил его в состав «трех основных китов пианизма» вместе с 29-й сонатой Бетховена и вариациями Брамса.
За границей
В 1918 году Прокофьев уезжает в Америку и много гастролирует по США и Европе. За границей он пишет оперы «Любовь к трем апельсинам» (1919), «Огненный ангел» (1919–1927), балеты «Стальной скок» (1925), «Блудный сын» (1928), «На Днепре» (1930), вторую (1925), третью (1928) и четвертую (1930) симфонии, а также третий (1917–1921), четвертый (1931) и пятый (1932) концерты для фортепиано и второй скрипичный концерт (1935). Интересно, что балет «Стальной скок» Прокофьев писал по заказу Дягилева, захотевшего поставить «большевицкий» балет о современной Советской России». По замыслу Прокофьева и либреттиста Якулова в «Стальном скоке» нет никакого прославления идей большевизма, зато есть колоритная и немного ироничная демонстрация успехов советской индустриализации. Ирония чувствуется уже в самом названии «Стальной скок» — не шаг, не поступь, а именно скок, что, согласитесь, звучит немного саркастично. Для этого балета Прокофьев впервые использовал метод, который позднее пригодится ему для работы над другими произведениями. Поскольку инструментовкой ему приходилось заниматься по большей части в дороге во время гастролей, Прокофьев поступал так: «Тряска мешала писанию партитуры, поэтому я решил делать в вагоне всю предварительную работу, при этом не только придумывать, какой инструмент будет играть ту мелодию или этот аккомпанемент, но дорабатывать каждый такт до самого дна, до каждого удвоения, до распределения инструментов в аккордах, до последнего штриха, акцента или оттенка, с тем, чтобы, выйдя на твердую почву, оставалось лишь механически выписать на партитурный лист все, что в вагоне было обдумано и карандашом размечено в клавире».
Больше чем композитор
В 1936 году Прокофьев вернулся в СССР. В этом же году он пишет симфоническую сказку «Петя и волк» для постановки в Детском центральном театре — пишет не только музыку, но и текст. Сказка построена так, чтобы познакомить детей с миром музыкальных инструментов. Каждый персонаж олицетворяет собой конкретный инструмент: птичка — флейту, утка — гобой, кошка — кларнет. Идея оказалась настолько новаторской, что студия Уолта Диснея выпустила мультфильм Peter and the Wolf, основанный на прокофьевской сказке.
Великая Отечественная война 1941–1945 годов отразилась в Пятой симфонии Прокофьева и в грандиозной по масштабу опере «Война и мир». Тема патриотизма и защиты родной земли — лейтмотив музыкального сопровождения к фильму Сергея Эйзенштейна «Александр Невский». Интересно, что некоторые эпизоды «Александра Невского» монтировались специально под музыкальную фонограмму. Музыка из фильма составила кантату «Александр Невский». Сергей Эйзенштейн восхищался умением Прокофьева видеть в звуках пластическое изображение. И действительно, кантата буквально показывает противостояние русского народа и крестоносцев: русская тема передается гармоничными мелодиями, а тема захватчиков представлена диссонантной музыкой и бессмысленным набором латинских слов. Вполне вероятно, что дуэт Прокофьева и Эйзенштейна — единственный случай в истории кино, когда режиссер и композитор работали на равных, ведь почти всегда композитор пишет музыку по заданию режиссера. Но в этом вся суть Прокофьева — он никогда не поступал так, как другие. Свой последний балет «Сказ о каменном цветке» он начал сочинять, потому что никто до сих пор не брался за материал бажовских сказов. Работая над музыкой, Прокофьев изучал уральский фольклор. В сценах народных гуляний и девичника Катерины можно услышать переработку народных песен Урала. Первые репетиции «Сказа о каменном цветке» прошли в Большом театре 1 марта 1953 года. А 5 марта Сергей Прокофьев скоропостижно скончался от кровоизлияния в мозг. Известно, что в этот день он работал над партитурой сцены встречи Катерины и Данилы.
Другой Прокофьев
Говоря о выдающихся людях, трудно представить, что они могли бы выбрать себе другую судьбу. Мог ли Прокофьев не стать музыкантом? Наверняка мог. У Сергея Сергеевича был яркий литературный талант, что хорошо видно по его «Автобиографии», «Дневнику» и либретто к операм. А еще Прокофьев с раннего детства играл в шахматы — и играл мастерски! Он гордился сыгранной вничью партией с чемпионом мира Эмануилом Ласкером. Новатором и экспериментатором Прокофьев оставался и здесь — в юности он «носился с мыслью перенести шахматы с квадратной доски на шестиугольную, у которой были бы шестиугольные же поля». Но шахматного гения из Прокофьева не получилось, получился гений музыкальный. И это — факт. На открытии памятника композитору в Москве в Камергерском переулке известный дирижер Валерий Гергиев назвал Прокофьева Моцартом XX века: «Не было таких мелодистов, как Прокофьев, в XX столетии. Еще не скоро на земле появятся композиторы, равные дарованию Сергея Сергеевича».
Т.Ю.Борисова