Строительная керамика — один из самых ярких носителей цивилизационного импульса. Как и архитектура, она играет роль «дресс-кода» цивилизации. Самым русским видом строительной керамики исторически является изразец.
Русский изразец: этапы развития
Культура России по сравнению, например, с античной — не «керамическая». Между тем изразец (керамическая плитка с коробкой-румпой на тыльной стороне) — чуть ли не единственный декоративный элемент архитектурной керамики, утвердившийся в Московской Руси и получивший развитие в дальнейшем. Это не менее характерный элемент национального искусства, чем резьба и роспись деревянных изделий или лубок. Многократное устойчивое применение изразцов в сооружениях Московской Руси может по праву считаться одной из отличительных особенностей русской культуры.
В России архитектурная керамика заменила природные, дорогие и, как правило, недоступные отделочные материалы. Зародившись в X–XI веках в Киевской Руси, за века существования она пережила немало ярких эпизодов: появление в конце XV века терракотовых рельефных орнаментальных плит — нового вида архитектурного декора, впитавшего черты итальянского Ренессанса; попытки в XVI веке адаптировать технику глазури к деталям соборов Старицы, Покрова на Рву в Москве, кремлевских построек, а затем в том же столетии начало производства первых печных красных изразцов, свидетельствующих о высокой степени комфорта в древнерусских палатах. В первых десятилетиях XVII века в Московской Руси распространяются изразцы, покрытые в основном зеленой прозрачной глазурью. Другие цвета — коричневый и желтый — были редкостью. Преобладание зеленой глазури можно объяснить влиянием Пскова, который опередил Москву в производстве муравленой керамики почти на полтора столетия. Это стало следствием более тесных связей Пскова с западными соседями.
Из-за литовских рубежей
С середины XVII века изразцовое производство расширялось. Его расцвет был связан со строительством Новоиерусалимского монастыря (заложен в 1658 году). Здесь убранство стало средством воплощения идейно-художественной программы патриарха Никона. По его воле многоцветными изразцами украшены важнейшие монастырские постройки — Воскресенский собор и Скит патриарха. Новоиерусалимский монастырь стал, по выражению архитектора Н.В.Султанова, «рассадником изразцового дела». Роль декора обители в развитии русского изразцового искусства давно и безоговорочно признана исследователями, как и вклад белорусских мастеров, носителей новых технологических и художественных приемов. Они привезли «из-за польско-литовского рубежа» секреты изготовления глухих оловянных эмалей четырех цветов: белого, желтого, бирюзово-зеленого и синего. Новшеством была и прямоугольная форма лицевой пластины. Широкое применение непрозрачных эмалей позволило окончательно перейти к использованию распространенных в московских землях видов глины, что помогло развитию производства изразцов в России.
Изразцовым делом в монастырских мастерских занимались главным образом выходцы из белорусских городов — прежде всего Копыси, Мстиславля, Орши, известных своим изразцовым производством. Кроме них в Новоиерусалимском монастыре проживали братия и трудники разных национальностей — русские, украинцы, греки, евреи, поляки и немцы. Объединение при строительстве обители древнерусских, восточно-христианских и западнорусских традиций дало уникальный результат.
В монастыре зарубежным мастерам поручили изготовление не привычных для них печных изразцов, а крупных деталей керамического убранства собора и невиданных ранее многоярусных иконостасов. Новые масштабные задачи были решены не только благодаря талантам мастера Петра Заборского и резчиков по дереву, создававших формы для изразцов, но и путем выработки собственных приемов. Например, был придуман лодочкообразный рельеф, не позволявший эмали растекаться.
Символ Московской Руси
После ссылки патриарха Никона все «патриаршие» мастера, в том числе керамисты, были переведены в Москву. Москва и определила становление изразцового производства в позднесредневековой Руси. Московские храмы того времени имеют яркое и разнообразное изразцовое убранство, вписывающееся в традиционное восприятие церковного здания как богато украшенного дома Божия.
К моменту перевода новоиерусалимских мастеров в Москву столица уже была знакома с полихромными («ценинными» по московской терминологии) изразцами, поскольку часть переселившихся из польско-литовских земель мастеров осела здесь несколько раньше. Об этом свидетельствуют, в частности, украшенные многоцветными вставками церкви Троицы в Никитниках (1632–1654) и Николая на Берсеневке (1656–1657). Однако масштабы новоиерусалимской «изразцовой симфонии» превосходили эти островки использования пока еще непривычной для столицы технологии.
География распространения московского изразца в XVII веке совпала с «картой» Русского государства.
Изразцы стали объединяющим страну элементом: они нашли применение в экстерьерах и интерьерах статусных светских и церковных сооружений Астрахани, Ярославля, Углича, Балахны, Архангельска, городов Русского Севера. Это отмечали уже первые исследователи изразца, такие как И.Е.Забелин («Цветные изразцы, зеленые и ценинные, можно встретить почти на каждой церкви, особенно которая строена в конце XVII столетия, когда вкус на подобные украшения был распространен более, нежели в какое другое время») и Н.В.Султанов («Царство изразцов наступает у нас лишь в XVII веке и в особенности в его второй половине»).
С самого начала русские изразцы отнюдь не были бледными копиями западноевропейских. Их своеобразие продиктовано свойствами национального художественного сознания: заказчик и мастер почти всегда отдавали предпочтение орнаменту, усиливая живописно-декоративное начало и свободно сочетая заимствованные и отечественные элементы. Путем отбора и переработки европейских мотивов были сформированы устойчивые орнаментальные типы, ставшие специфически русскими, в которых не всегда легко разглядеть их далекие прототипы.
В России появились и свои мастера из многочисленных гончарных слобод, в первую очередь московской: Степан Иванов Полубес, Сенька Буткеев, Игнат Максимов. Сложилась московская школа «ценинного дела» (как называли производство декоративной керамики). Она существовала лишь несколько десятилетий второй половины XVII века, но вполне помогла выразиться культурным запросам москвичей.
Если бы сегодня пришлось выбирать визуальный символ Московского царства, который может адекватно представить русскую городскую культуру позднего Средневековья, мы выбрали бы изразец. Он узнаваем не только потому, что ярок: при всем своеобразии он говорит на общем языке европейской ренессансной культуры, который был принят и понят.
С фасадов в интерьеры
В XVIII веке новые тенденции в архитектуре вытеснили с фасадов изразцовое убранство. Но изразец еще активнее вторгся в интерьеры, покрывая иногда стены, но чаще — поверхность печей, этих главных элементов домашней инфраструктуры. С начала XVIII века он принял европейский облик: гладкая поверхность лицевой пластины; сдержанная цветовая гамма; разнообразие сюжетов, выполненных без рельефа, росписью. Именно такие изразцы видел молодой царь Петр, путешествуя в 1697–1698 годах по Европе, где среди прочего он познакомился со знаменитой голландской керамикой.
В XIX столетии производство окончательно переместилось в цеха заводов и фабрик. Возможно, это столетие так и осталось бы веком фабричного изразца, если бы к древней традиции не обратились великие русские художники и архитекторы. Единство архитектуры и керамики, столь яркое во второй половине XVII века, с новой силой проявилось на рубеже XIX–XX веков. Возможности воплощения монументальных образов в керамике инициировали создание керамических панно, украсивших в начале ХХ века храмы, гостиницы, вокзалы, банки, городские усадьбы.
Одного перечисления имен (М.А.Врубель, В.М.Васнецов) достаточно, чтобы убедиться в исключительной важности этих экспериментов для художников и архитекторов России. Они уделяли изразцу несравненно больше внимания, чем другим архитектурным деталям. Ведь этот элемент декора передает самую суть позднесредневекового русского искусства с его стремлением к цветистости, восхищением новыми технологическими возможностями — словом, ту атмосферу, которая сопровождала закат древнерусской культуры.
Но это возвращение было не просто данью изобильному изразцовому убранству старых городов России. Российские традиции строительной керамики имели славное продолжение. Свидетельство этому можно увидеть на московской станции метро «Таганская», украшенной майоликовыми панно с изображением героев Великой Отечественной войны, выполненными из изразцов.
В современной России также существует большой интерес к изразцовому искусству. В обществе растет понимание значения этого традиционного ремесла для русской культуры и русской истории.
С.И.Баранова,
доктор исторических наук, кандидат искусствоведения, РГГУ